88. Отрава в тюрьме.


   Начало: 87. Сюрприз для адвоката ; 

Манипуляторы в мантиях

   Прошедшей ночью меня пытались отравить.

   Накануне вечером, я получила через передачку от сыночка много вкусняшек, в том числе и килограмм лимонов. Как назло, у меня закончился сахар, а мне ну просто невыносимо хотелось сладких пропитанных долек лимона в собственном соку. Это когда нарезаешь лимон дольками и укладываешь в тару, пересыпая каждый слой сахаром, а через несколько часов или дней спокойно можно кушать дольку, пить лимонный сироп – лучшее усвоение витамина С.

   Так вот, сахар на централе – это всегда дефицит! Поэтому понимая, что у парней просить нет смысла, написала маляву-попрашайку Полине. К маляве приложила «забандюкованную» свежую венскую булочку и халву. Заранее позвонила «смотрящему за дорогами» и попросила открыть мою дорогу с женским корпусом. Как я уже рассказывала раньше, «по чьему-то решению» мне разрешалось «гоняться по дорогам» только с мужским корпусом.

   «Хорошо, сестра.» — пообещал мне смотрящий Лютый.

    Я приблизительно посчитала, что моя малява с бандюком пройдёт через пятнадцать хат, прежде чем попадёт в камеру Полины. Как минимум ждать не меньше часа.

   Спустя время, помимо бандюка от Полины с сахаром, я получила кипу «маляв» из других женских камер. Мне даже написали женщины-убийцы из камеры 179, с которыми я сокамерничала после отработки меня активистками из камеры 184. (с 60. Ад в некурящей камере. по 66. Последний день в камере с убийцами. ) Они сообщили, что у них «сломалась видеокамера в хате» и теперь они с дорогой. Ещё обрадовалась маляве от тёти Маши-адвоката, с которой вместе были в 181 камере, она уже ждала своего этапа в зону. В своей маляве радостная экс-адвокат сообщала, что через стенку от меня «закрыли за взятку следовательшу», которая «сляпала дело» против тёти Маши.

   «Господи, дай всего хорошего моим врагам и пусть они присоединятся ко мне в тюрьму!» — помолилась я в этот момент Всевышнему.

   Помимо маляв от «арестантских подруг – бывших сокамерниц», прилетело письмо и от «Дизель». Своим длинным письмом она интересовалась моим «помешательством», потому что она считала, что только псих может так долго находиться в одиночке без общения и телевизора.

   Отписавшись на все малявы, я отправила маляву и дорожнику Ване из х.53 с просьбой «сделать расход моей дороги с женским корпусом».

   Нарезала дольками лимон резкой (крышка из-под консервной банки) и пересыпала их сахаром из бандюка от Полины. Чтобы сахар быстрее растворился, поставила стакан около обогревателя, а потом несколько часов разговаривала с сыночком по телефону, благодаря его за передачку и слушая его новости с воли.

   Нагрев кипятка, залила чай и добавила в кружку из стакана с лимонами верхнюю непросахарённую дольку. Вкус чая какой-то был странным, совсем не таким, как обычно.

   Ещё не допив и половину кружки, как мой живот словно пронзил кинжал. Сначала меня вырвало, а потом началась жуткая диарея.

   «Переела?» — думала я, сидя на унитазе.

   Из лекарств был только активированный уголь. Пришлось «заходить на котёл» и просить лекарств для желудка, кишечника. Всё, что смог прислать котёл – мне помогло, но только под утро (не буду рекламировать самолечение).

   Всю ночь я «курсировала вокруг унитаза». А также, как и я, всю ночь, помимо продольной Людмилы, у которой стучали набойки на обуви, кто-то ещё курсировал мою камеру и постоянно заглядывал в глазок.

   «Ты чего зелёная такая?» — спросила у меня на утренней проверке продольная Люда.

   «Что-то не то съела.» — ответила я, страдая от тяжести в районе печени.

   «Эти ваши дороги – к хорошему не приведут! Отравит тебя кто-нибудь через дорогу, а нам потом из-за этого отвечать!» — недовольно произнесла продольная и вышла.

   Включив чайник, я раздумывала, что мне выпить чай или кофе. Остановила выбор на кипятке с лимоном. Долька лимона из стакана с сахаром при доставании, развалилась пополам на ложке и ляпнулась на пол. Ничего не понимая, поддела другую дольку, но и она развалилась, как и остальные. Из нарезанных лимонов и просыпанных сахаром, получилась уродливая кашица.

   Я рассыпала оставшийся сахар на белый лист бумаги и стала его изучать. Среди кристальных сахаринок был серый порошок, который отчётливо просматривался, на фоне белого листа А4.

   Растеряно сев на скамью, я спросила саму себя вслух:

   «И что это всё значит? Как это понимать?»

   То, что меня хотели отравить, это понятно и дураку, но Кто?

   Конечно я понимала, что не могу об этом никуда заявить.

   Прогулка и завтрак-баланды были мною отвергнуты. Заступившая на смену Светлана, подозрительно поинтересовалась:

   «О чём ты думаешь целый час, смотря в одну точку на стене?»

   «Живот болит. Вот размышляю, звать врача или нет.» — недовольно ответила я.

   «А на корпусе сейчас, конвойный с больнички собирает арестанток на приём к врачу. Не хочешь с ними прогуляться? Твоя подружка Поля тоже вон стоит у локалки, пойдёт к врачу.» — сообщила тюремщица.

   «Да, конечно, лучше сразу сходить к врачу.» — согласилась я.

     Когда мы шли по коридорам в корпус больнички, я спросила у Полины, которая несколько минут назад радостно меня встретила у локалки:

   «Поля, а ты сама лично бандюковала сахар, который мне ночью отправила?»

   «Нет. Золоторучка бандюковала, а что?» — ответила арестантская подруга.

   Немного отстав от группы арестанток, я рассказала о сером порошке в сахаре и о моём отравлении.

   «Ну нет, я не думаю, что это Анька тебя хотела отравить. Подсыпать яду к сахару могли в любой камере, пока бандяк летел от меня к тебе. Кстати, он пролетал и через камеру Дизель.» — недоверчиво сказала Поля, глядя на меня открытым и честным взглядом.

   «Всё возможно. Надеюсь, что моя печень не разложится после такого сахара.» — грустно согласилась я.

   Когда мы уже всей группой стояли перед кабинетом врача, то я услышала, как несколько арестанток возмущаются и ругают Косолапова.

   «Из-за того, что видите ли звук громко был включен, отшмонал телевизор. Не представляете, как мы над ним смеялись, когда он лично выволакивал телевизор на продол. Сам маленький, толстый, поставил себе на пузо телевизор и пыхтя еле вытащил из камеры.» — рассказывала молодая арестантка, а другие над её рассказом хохотали.

   «А ты ничего не путаешь? Разве Косолапов толстый и маленького роста?» — удивлённо спросила я.

   «Не путаю. Он чуть ниже тебя, а шире и пузатее раз в десять.» — расхохоталась сказительница.

   Я недоверчиво смотрела на эту арестантку, а Полина заявила:

   «Вот и нет, они одного роста, а вот по комплекции уж точно толстый раз в десять. Он на днях с начальником обход делал и к нам заходил для опроса о Василисе.» — Полина тоже рассмеялась.

   «Нашу камеру тоже опрашивали о Василисе.» — разом ответили все арестантки.

   «Ты так удивлённо смотришь на меня. К тебе не заходили, что ли?» — поинтересовалась Поля.

   «Ко мне адвокат как раз приходил. Вернулась в камеру, когда управа ушла в мужской корпус. А что был за опрос про Василису?» — спросила я.

   «Так её отстранили от работы из-за того, что кто-то написал на сайт фсина о её жестокости к животным и заключённым. Бедная Василиса, а всё из-за того баландёра, который утопил маленьких котят! Его поэтому сразу отправили в лагерь.» — возмущалась Полина.

   Я с удивлением смотрела на Полину и понимала, что она всерьёз сожалеет и симпатизирует Василисе. Своё мнение и знания о ситуации с котятами, я оставила при себе.

   «Ну, что там и как твой красавчик судья? Ты растопила его сердце?» — хитро улыбалась мне Полина.

   Я смотрела на эту арестантку, и почему-то мне захотелось больше никогда не общаться с этой женщиной.

   Когда Полина зашла в кабинет к врачу, я обратилась к молодой арестантке, которая рассказывала о Косолапове.

   «А с Косолаповым был высокий и симпатичный полковник, от него ещё очень сильно пахло одеколоном?»

   «Не знаю, может и был. К нам в камеру зашли только начальник и Косолапов, а другие проверяющие на продоле оставались. Может и был среди них такой. А чё?» — с вызовом спросила арестантка.

   «Ко мне в камеру всегда толпа заходит, вот я и подумала на одного из них, что он и есть полковник Косолапов. А оказывается, что это абсолютно другой человек.» — оправдывалась я перед женщинами.

   Тюремный врач пощупал мою печень и констатировал:

   «Печень увеличена. Болезненная.»

   Что я знала и без его радостных восклицаний. Но надо ему сказать спасибо, почему-то не пожалел и выдал мне дорогие таблетки с желчегонным и гепатопротекторным эффектом.

   Обратную дорогу до женского корпуса, Полина, не переставая, жужжала о моём судье и советовала, как его переломить на мою сторону с помощью приворотов. Неожиданно мне вспомнились слова транзитки в 181 камере, когда она сказала, что в камере несколько провокаторов. Тогда напряглись несколько сокамерниц, в том числе и Полина с Анной-золоторучкой (47. Седьмой круг чистилища или кто в хате провокатор?).

   Вот уж точно арестантский девиз: Не верь. Не бойся. Не проси.

   И снова эта интрига с «Медведем», как же меня это всё задолбало, абсолютно везде эти провокаторы-манипуляторы. Поскорее бы уже приговор и домой!


Пожертвовать на развитие сайта

(Donate to the development of the site):

QIWI: qiwi.com/n/BEF05

           ЮМoney: https://yoomoney.ru/to/4100115451834240


   Продолжение: 89. Кому доставляют удовольствия прения.

Поделиться ссылкой:


Один комментарий для “88. Отрава в тюрьме.

  1. James

    лучшее противоядие на отравленную баланду: два пальца в рот, и пить побольше соленой и сладкой воды -чередуя.

Добавить комментарий для Аноним Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

При написании комментария можно использовать функции HTML:

<a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>