Начало читайте в: Шестой круг чистилища или мобилка — шмон.
Транзитки представились: Лера – статья 228, Вика – статья 105, Марианна – статья 228 УК РФ.
«Да, как только Дизель выехала из хаты, так к нам сразу 228-мых заселили. Ещё и убийцу.» — возмутилась Даша-дорожница.
Полина решила взять в свои руки расселение транзиток: Леру положили на соседнюю со мною шконку-пальму, Вику – третьей между тётей Машей и Барби, а Марианну – между Полиной и Машей-цыганкой.
«Лерка, а ты не кобёл?» — спросила транзитку цыганка тётя Тоня.
«Нет, конечно, с чего Вы взяли?» — смутилась транзитка Лера.
«Стрижка у тебя пацанячая, одежда тоже, да и повадки «кобла». Я столько «коблов» нагляделась по зонам, что узнаю их сразу!» — заявила тётя Тоня.
«Но в этот раз Вы ошибаетесь.» — спокойным тоном заявила Лера, укладываясь спать.
Я не поверила заявлению транзитки Леры, как и остальные мои сокамерницы. До утренней прогулки оставалось меньше часа, и я решила не ложиться спать. Да и как-то не прикольно было прилечь на шконку, когда рядом спит «коблиха».
«Хочешь, я третьей к вам лягу на шконки, между тобою и Леркой?» — негромко спросила у меня Полина.
Я благодарно и утвердительно кивнула ей в ответ.
«Придём после прогулки, и я переложу свою постель к вам.» — пообещала Полина.
На прогулку к нам с Полиной присоединилась транзитка Вика-убийца. При ней мы не стали передавать наши записки через знакомого конвойного. Полина обратилась к конвойному с просьбой:
«Выведите нашу камеру в баню, мы уже больше недели просимся пойти покупаться!»
«Хорошо, я передам банщику. Сегодня вас выведут.» — пообещал конвойный.
Транзитка Вика раздражала, как меня, так и Полину. Она без умолку трещала о своей делюге, что она непреднамеренно убила своего отца, а защищалась от него пьяного. Когда Вика-убийца захотела подкурить сигарету, то Полина сказала:
«Я тебя в камере предупреждала, что мы не курим в прогулочном дворике.»
«Мне нужно снять стресс от воспоминаний, и ты мне не запретишь.» — нагло заявила транзитка-убийца.
«Если ты подкуришь сигарету, то я тебе набью рожу!» — угрожающе заявила Полина.
«А я помогу! Сиди тихо и не трынди!» — поддержала я Полину.
Вика-убийца вся сжалась и сидела тихо до конца нашей прогулки. Как только мы вернулись в камеру, то транзитка-убийца легла на шконку между тётей Машей и Барби и негромко заплакала.
«Не понимаю, почему убийц своих родителей не отправляют сначала в психиатрические тюрьмы?» — возмутилась Полина.
«Согласна с тобою. Только психически – неуравновешенный человек может убить своего родителя. Возможно, этот родитель мог всё детство издеваться или насиловать ребёнка.» — согласилась я с Полиной.
«У меня тоже отец был деспотом. Избивал, терроризировал маму и нас с братом. После того, как он попал в аварию, нам стало жить спокойнее.» — призналась Полина со слезами на глазах.
«У меня тоже детская психологическая травма из-за родителей. Ну вот, тебя и меня тоже надо в психиатрическую тюрьму отправить, потому что мы – психи ещё с детства.» — сказала я Полине.
Полина встала из-за стола и подошла к плачущей транзитке-убийце, похлопав её по плечу, негромко позвала:
«Вика, пойдём с нами пить кофе!»
Убийца подняла заплаканное лицо и не понимающе смотрела то на Полину, то на меня. Я ободряюще ей кивнула головою. Она улыбнулась и присоединилась к нашему кофепитию.
«Девочки, вы меня простите, что я так противно вела себя на прогулке. Просто я давно уже не общалась с нормальными людьми.» — сказала Вика-убийца.
Мы с Полиной переглянулись и громко рассмеялись.
«Но нас, тоже нельзя нормальными назвать.» — сказала я.
«Вы не представляете, с какими мразями я сидела в одной камере. Как надо мною издевались и унижали сокамерницы из-за того, что мне никто не делал передачку. Все от меня отказались, как только меня закрыли в тюрьму. Мне даже нечем поделиться и угостить Вас к кофе.» — пожаловалась убийца-транзитка.
«Не только от тебя, даже от нас отказались друзья и родные. А ведь мы никого не убивали, да и наркотики не принимали. Такова сущность людей, только попав в тюрьму, можешь узнать истинные лица близких людей.» — грустно сказала Полина.
«Вот это да!» — изумилась Вика-убийца, глядя на нас обеих, утирающих слёзы.
На брони открылся карман, и продольная заявила:
«Женщины, собирайтесь! Через час пойдёте в баню!»
Вшестером мы отправились в баню: я, Полина, тётя Маша, Маша-цыганка, Анна-золоторучка и Вика-убийца.
Банщик, незаметно для всех, передал мне сообщение от земляка-тюремщика. Вернувшись из бани, я закрывшись в туалете прочитала записку: «В камере — провокатор. Будь осторожна.»
Разорвав записку на мелкие кусочки, смыла их в унитаз.
«Опять какие-то провокации.» — подумала я про себя.
Полина перетащила свою постель на мою шконку и легла между мною и транзиткой Лерой.
В течение следующей недели никаких происшествий и провокаций не было. Я, Полина и Вика-убийца ежедневно выходили на утреннюю прогулку, потом кофеманили, после завтрака-баланды по-очереди в камере убирали и мыли полы, стены с помощью «Доместос» или «Белизна», стирали свою одежду, обедали-баландой и занимались писаниной в суды.
Наши женские ежедневные хозяйские дела, разбавляла транзитка Лера. Она просила у продольной то отвёртку, то молоток с гвоздями, и каждый день что-то чинила в камере. Сначала отрегулировала реле на холодильнике, и он теперь морозил, как новый, потом настроила антенну и вместо двух телевизионных каналов, у нас стало показывать девять. Очень лихо она прибила куски линолеума, перевесила вешалки для одежды, отремонтировала дверцы на тумбочках и столах. Прочистила сливную трубу у раковины. Но вот с протекающим краном на раковине, у неё что-то не заладилось.
Кран сорвало и нашу камеру затопило. Продольная перекрыла нам воду и вызвала сантехников из хозотряда (козлятников).
Пришли двое молодых слесаря-заключенных и поставили нам новый кран. Когда они уже заканчивали свою работу, я, отдавая им две пачки сигарет из общака, тихо спросила:
«А вы не можете нам сделать отвод для душа в туалет, как в 190 камере, и продать душевую шлангу?»
«Можем. Сегодня вечером после пересменки продольных, вызовите нас опять, скажите, что кран подтекает. Мы как раз, захватим трубу и шлангу для душа. Кстати, наш слесарь продаёт деревянную полочку, она подойдет вам для пузырьков и шампуней в душе. За душ, работу и полочку – три пачки сигарет и немножко кофеёчку.» — негромко ответил мне «козлятник».
Когда бронь закрылась, я пригласила сокамерниц, кроме транзиток, за стол и шёпотом передала разговор с «козлятником». Все женщины обрадовались предстоящему удобству в камере, ведь в баню выводят только раз в десять дней, а поливаться над унитазом ковшиком из бака, не очень удобно. Мы сложились сигаретами и кофе для оплаты слесарям-козлятникам.
Уже до отбоя у нас в туалете был душ. Мои сокамерницы предложили мне первой испробовать купание на себе, с не ограничением по времени. Это было блаженство, такое чувство испытываешь в первый день на море. Я вышла из туалетной комнаты раскрасневшаяся и распаренная, с довольным выражением лица сказала:
«Вода регулируется хорошо. Хочешь — погорячее, хочешь – прохладнее.»
«Как ты прекрасна после душа, словно светишься! Так бы тебя и съела!» — сказала транзитка Лера, при этом испортив мне настроение.
«Я же говорила, что она – кобёл!» — радостно произнесла цыганка тётя Тоня.
«Слушай, Лера, держись от меня подальше! И свои комплименты побереги для своей жены на зоне!» — грозно произнесла я.
Транзитка обиженно залезла на свою шконку и укрылась одеялом с головою.
«Ужас!» — сказали мы в один голос с Полиной и рассмеялись.
Наступило 9 мая. На обеденную баланду нам дали борщ, картофель отварной с котлетой и салат «Винегрет».
Цыганка тётя Тоня долго не отпускала молодого баландёра от кармана брони, заигрывала с ним и требовала «фронтовых». Баландёр-«козлятник» подыгрывал старухе и обещал на воле напоить шампанским. А мы хохотали с них всей камерой.
На ужин мы решили устроить праздничный стол. Маша-цыганка варила солянку кипятильником (Лайфхак солянка по-арестантски.), а мы с Полиной делали торт (Лайфхак торт по-арестантски.). По телевизору шёл праздничный концерт, и мы все подпевали артистам. Когда стол был накрыт, и все сокамерницы и транзитки сидели за столом, то транзитка Лера-кобёл загадочно сказала:
«Хочу угостить вас всех своими праздничными конфетами!»
Она аккуратно из своего пакета достала шоколадные конфеты и каждой из нас положила на тарелку.
Затем, она взяла со своей тарелки конфету жестом, словно подняла рюмку и произнесла:
«Как единственный мужчина в нашей хате, хочу произнести тост за наших дедов, которые освободили нас от захватчиков! Даю слово мужчины, что ни к кому из вас приставать не буду!»
Мы рассмеялись на признание кобла, и каждая отправила конфету себе в рот. Внутри конфеты был вкус – САМОГОНА!
На наши удивлённые переглядывания, Лера-кобёл сказала:
«Сама лично гнала в тюрьме. Я же сама из села, где бабы всё за мужиков делают: и навоз чистят, и самогон гонят. Вот, в огороде своём травку культивировала, да не успела закупщику сбыть, участковый накрыл меня с поличным. Дали три года, хотя там по весу не дотягивало до моей части. Но видно селянин-участковый своей доложил. Я не всознанке год была, да и научилась ласковым отношениям с сокамерницами, о чём не жалею. Ведь, мужики не могут так позаботиться и пожалеть бабу, как сама баба.» — сказала Лера-кобёл, глядя на меня.
«Лера, мне нравятся только мужчины, поэтому не смотри на меня так! Мне не приятно! И ты только что дала слово мужика, что не будешь ни к кому из нас приставать.» — спокойно сказала я.
«А танцевать мы сегодня будем?» — вздохнув, спросила транзитка-кобёл.
«Да, девчата, врубай телик громче – будем танцевать!» — объявила цыганка тётя Тоня.
И мы все задорно стали танцевать. Лера-кобёл приглашала всех по-очереди на медленный танец, кроме меня – я категорически отказалась. Потом, цыганка Маша пощёлкала пультом каналы и нашла концерт 90-х. Мы завизжали от счастья, потому что это были песни наших молодости и детства.
В тот момент, когда Лерка-кобёл крутила на полу брейк-данс, распахнулась бронь и в камеру вошла группа надзирателей с дубинками. Возглавляла их надзирательница Василиса.
Маша-цыганка подбежала к телевизору и выключила звук.
«Вы, что совсем охренели? Ваш телевизор слышно на всех этажах! А что за визг вы здесь устроили? Вы что, бухали?» — злобно произнесла Василиса, обнюхивая наши кружки, в которых был только кофе.
«Гражданочка начальница, та простите нас, что мы пошумели! У нас нет спиртного. Просто мы так рады этому празднику! Это я девчонок подбила танцевать и песни петь. Вы если что, то меня одну накажите.» — заискивающе обратилась цыганка тётя Тоня к тюремщице.
«Если ещё раз, услышу из вашей камеры шум, то лишитесь телевизора!» — грозно заявила надзирательница.
«Гражданка начальница, а что начальник, рассмотрел моё заявление, чтобы меня оставить в вашей тюрьме?» — обратилась к Василисе транзитка-кобёл.
«Начальник ещё на выходных. Но я пока не вижу в Вас пользы для нашей тюрьмы. Вы помните о чём мы говорили?» — с намёком спросила тюремщица.
Лера-кобёл утвердительно махнула головою и многозначительно посмотрела на надзирательницу.
Тюремщики вышли из камеры, а мы все сели за стол-общак. У всех испортилось настроение.
«Тётя Тоня, а кто такой провокатор в тюрьме, что этот человек может сделать в камере?» — спросила я пожилую цыганку.
От моего вопроса передёрнулись несколько сокамерниц: тётя Тоня, Полина, Анна-золоторучка и Даша-дорожница.
«Не знаю.» — хриплым голосом ответила цыганка тётя Тоня и покосилась на Анну-золоторучку.
«В нашей тюрьме провокатора называли дезорганизатором. Они выполняли грязные приказы тюремщиков. Они не сразу себя проявляют, сначала втираются в доверие к жертве, а параллельно за спиною раскачивают всю хату против этой арестантки. Когда происходит драка или убийство сокамерницы, то дезорганизатор остаётся в стороне. Но сейчас в вашей хате, только среди местных я вижу провокаторов, среди нас, транзиток их нет!» — сказала транзитка Марианна, которая всю неделю жила незаметно в камере, словно мышка.
У меня по спине побежали мурашки от услышанного.
«Среди вас, значит нет? А что сейчас за переглядки были у Лерки с надзирательницей?» — возмутилась цыганка Маша.
Карман брони открылся, и продольная сообщила:
«Женщины-транзитки, вас заказали на этап! Собирайтесь, через час выходите!»
Транзитки подскочили со своих мест и стали собирать свои вещи по сумкам. Остальные сокамерницы с облегчением вздыхали. Транзитка Лера попросила меня подойти к ней. Смущаясь, она протянула мне белоснежный платок.
«Прошлой ночью, когда ты сладко спала, я вышила для тебя этот платок. Пожалуйста, не отказывайся его принять.» — нервно произнесла Лера-кобёл.
Я развернула платок, в середине была вышита очень красивая роза, которую вокруг окружала колючая проволока.
«Очень красиво! Но я всё равно не могу его принять. Понимаешь, это против моих принципов! Не обижайся! Подари его своей будущей подружке в зоне!» — спокойно сказала я и протянула обратно подарок.
Лера-кобёл грустно взяла платок.
«Я буду только тебя ждать в зоне. Я не буду тебя неволить своими чувствами, буду только защищать. Знаешь, как я могу драться? Да я любого амбала забью, как мамонта!» — заявила транзитка-кобёл.
«Лучше не жди! Лучше помолись за меня, чтобы я скорее вышла на свободу!» — рассмеявшись, попросила я.
Она кивнула мне и немного подумав, призналась шёпотом:
«Та тюремщица, которая сегодня со мною разговаривала, пообещала мне, что я останусь здесь при одном условии. Я должна была тебя развратить и соблазнить.»
Я так громко засмеялась, что от неожиданности, транзитка шарахнулась от меня.
«Правду тебе говорю, она показала мне твою фотографию на тюремной карточке и поставила условие. Но, знаешь, я хочу тебя о другом предупредить. Мне показалось, что она сама одержима тобою.» — всё так же негромко произнесла Лера-кобёл.
Когда транзиток вывели из камеры, через некоторое время к нам зашла опять надзирательница Василиса. За нею, двое «козлятников» тащили большую коробку с пакетами предметов для гигиенических процедур, пачки женских прокладок и туалетную бумагу.
«Первый раз за этот год, нам перепали прокладки.» — сказала цыганка Маша.
«Не знаю, нужны ли Вам для уборки новый веник и тряпки, но я вам захватила. Да, кстати, через несколько дней возвращается ваша Маша-Дизель!» — радостно заявила надзирательница.
Василиса, улыбаясь, смотрела на меня, как удав на кролика.
Продолжение читайте: Кто заказчик моих отработок.
Душ над унитазом в полу, такой же, как в тюремной камере (фото из интернета).
