Начало: Первая неделя в некурящей камере или как подружиться с надзирательницей.
Когда продольная открыла бронь камеры №184, то я увидела ругающихся сокамерниц Лизу-старшую по камере и новенькую.
Лиза кричала:
«Вероника, ты совсем с головою не дружишь? Тебе наркотики весь мозг выели? Как ты могла использованную прокладку положить на полку, где стоят наши зубные щётки?»
«Я не знаю, как-то на автомате получилось.» — глупо улыбаясь, ответила молодая и симпатичная девушка.
«Ты не ори на неё, Лизок, ну задумалась девочка. Чего так истерично орать? Или тебе хочется, чтобы вся тюрьма об этом слышала? Или хочешь затрещин получить, как два года назад? Ты же помнишь, что мы тогда с твоими патлами сделали?» — присоединилась к скандалу ещё одна новенькая сокамерница.
«Продольная, срочно вызови к нам в камеру Василису или начальника тюрьмы! Я не буду в одной камере с вичевыми наркоманками находиться!» — истерично завизжала Лиза, когда мы с продольной зашли в камеру.
«Сейчас Василису позову.» — пообещала надзирательница.
Я стояла на входе в оцепенении и смотрела на одну из новеньких сокамерниц, которая только что угрожала Лизе. С этой лесбиянкой я уже однажды встречалась в раколовке, после драки с её подружкой. (Кровавая драка с Розовыми пантерами.) Её звали Даша. Узнав меня, она радостно расплылась в улыбке.
«Привет, дорогая, вот и свиделись опять!» — поприветствовала она меня.
«Тебя в эту камеру заселили, чтобы против меня плести интриги и провокации?» — угрожающе ответила я.
«Я даже не знала, что ты здесь. У нас в камере меняют унитаз и трубы, поэтому нас всех из камеры раскидали временно по другим хатам. А так как, мы с Никой не курим, то нас в некурящую сюда заселили. Даже не думала, что со старой знакомой здесь встречусь.» — пояснила лесбиянка Даша, на последней фразе посмотрев на Лизу.
«А что же ты не попросилась к своей подружке Жанночке?» — брезгливо спросила я.
«Фу, не напоминай мне о той дуре. Я с нею давно уже не общаюсь! Лорик, кстати, тоже в другую хату ушла от неё. И она теперь одиночка, без защиты. А я вот теперь в отношениях с Никой, она моя любимая половиночка. Ты не смотри на меня косо, я тебе не враг! Мы тут у вас тихо посидим, пока у нас канализацию поменяют и вернёмся обратно. Нам у вас кипишевать нельзя, а то нас накажут и разлучат с Вероникой по разным хатам.» — ответила лесбиянка Даша.
Открылась бронь и в камеру зашла надзирательница Василиса, посмотрев на меня, она недовольно и грозно обратилась к лесбиянке Веронике:
«Так, в чём дело? Что у вас тут за скандал? Почему арестантка приехала из суда и стоит у входа?»
Я действительно, как зашла в камеру, так и стояла у входа, находясь в шоковом состоянии от услышанных угроз в сторону Лизы.
Лиза подскочила со своей шконки и подбежав к надзирательнице, истерично пожаловалась:
«Вероника оставила свою использованную прокладку на полке рядом с нашими зубными щётками! А я точно знаю, что она болеет ВИЧ! А вот эта, мне только что угрожала! У нас с нею уже был когда-то конфликт, поэтому выведите их обеих из нашей камеры! Я отказываюсь находиться с ними в одной камере!»
«Гражданка начальница, я нечаянно это сделала, без злого умысла! Я извинилась за это перед девочками и пообещала, что такого не повторится. А Даша не угрожала Лизе, она только заступалась за меня от её нападок. Вы же знаете, что я не могу за себя постоять, ведь мне осталось жить совсем недолго. Позовите врача, мне стало плохо от Лизиного крика.» — наигранно слабым и умирающим голосом сказала вичёвая Вероника.
«Я сейчас сообщу врачу, чтобы тебя вывезли на тюремную больничку, раз тебе так плохо, и ты умираешь.» — пообещала тюремщица.
«А Даша со мною поедет?» — умоляющим голосом обратилась лесбиянка.
«С чего бы? Она же ещё не умирает от своей болезни.» — ответила Василиса.
«Тогда не надо беспокоить врача, я сейчас немного посплю и всё пройдёт.» — сказала вичёвая лесбиянка и лихо взобралась на верхнюю шконку-пальму.
«Гражданочка начальница, я обещаю, что никаких конфликтов с нашей стороны не будет. Мы с Никой будем здесь сидеть, как мышки в норках.» — заискивающе обратилась лесбиянка Даша.
«Нет! Эти вичёвые лесбиянки не останутся в моей камере! Василиса, нам нужно поговорить наедине!» — категорично заявила Лиза.
«У меня сейчас нет времени на пустые разговоры. И Лиза, тебе придётся потерпеть девочек несколько дней. Если не хочешь быть с ними в одной камере, то я могу тебя на время в другую перевести. Кстати, в транзитной камере сейчас есть много свободных мест. А ты, если я не ошибаюсь, то числишься, как «транзитка». Этих девочек я не могу туда перевести, потому что начальник приказал этих двоих сюда поселить.» — недовольным голосом ответила надзирательница.
«Но, Василиса, у меня с одной из них уже однажды был конфликт!» — умоляющим голосом сказала Лиза.
«Я помню, Лиза. Мне плевать, с какой целью начальник распорядился вас сюда заселить, но если кто-то устроит в камере драку и разборки, то я оформлю на вас ещё одну уголовную статью. И остаток своих дней на СИЗО, вы проведёте в подвальных карцерах!» — грозно пообещала надзирательница, глядя на обеих лесбиянок.
«Когда у Вас будет время, чтобы принять меня на приём?» — заискивающе спросила Лиза.
«Я сама тебя вызову, Лиза! А, Вы, проходите на своё место. И не волнуйтесь, Вам не грозит никакая опасность от этих двух женщин.» — мягким голосом Василиса обратилась ко мне.
Я повернулась и изучающе посмотрела в глаза надзирательницы. Она смотрела на меня заботливо, без капли лицемерия и лжи. Когда я прошла до нашей с Лизой двухъярусной шконки, обернувшись, увидела, что Василиса всё ещё стояла в проёме брони и грустно смотрела на меня.
Когда бронь закрылась, то я случайно поймала взгляд наркоманки Кати, она пристально и со злобой смотрела на меня. Лиза рыдала в подушку на соседней нижней шконки около наркоманки Кати. Я подсела к Лизе и стала её утешать.
«Ты не представляешь, что мне пришлось испытать, когда я была здесь до приговора. Василиса единственная, кто помог меня вытащить из тех отработок, которые я здесь пережила. Не знаю, как я не покончила тогда с собою. Наш начальник тюрьмы ненавидит меня и опять, видимо, решил отрабатывать по чьей-то просьбе. Поэтому, этих двух наркоманок сюда и подселили.» — негромко пожаловалась мне сокамерница Лиза.
«Я тоже уже пережила отработки и прекрасно тебя понимаю. Но Василиса пообещала, что будет всё спокойно.» — успокаивала я сокамерницу.
«Васька разозлилась на меня из-за чего-то. Я сегодня несколько раз просилась к ней на приём, но она отказывает.» — поделилась Лиза.
«Я когда шла к нам в камеру, то встретила её. Она была очень злой и раздражённой. Наверное, у неё какие-то неприятности по работе.» — негромко сказала я Лизе.
«А, ну да, она же мне несколько дней назад рассказывала, а я забыла. На днях должно было состояться её назначение на главную по нашему корпусу. Возможно, что-то пошло не так, и поэтому она злится.» — встрепенулась сокамерница.
«Возможно. А может и дома какие-то проблемы.» — поддержала я.
«Фух, сразу отлегло, как с тобою поговорила. А ты знаешь, какой я сюрприз на ужин собираюсь приготовить? Пойдём, что-то покажу!» — загадочно произнесла Лиза, вытирая свои слёзы.
Когда мы подошли к столу-общаку, она откинула полотенце с пластмассового ведёрка. На дне лежал большой пакет с содержимым, напоминающим муку, а сверху три куриных яйца.
«Что это?» — шёпотом спросила я.
«Это мука и сырые яйца. Пока ты была в суде, я это купила у «козлятников» за пять пачек сигарет. Вечером они должны ещё кислой капусты принести. И мы наварим вареников с капустой и картошкой. У тебя ещё осталось сухое пюре?» — радостно объяснила Лиза.
«Да, пюре ещё много. Обалдеть! За эти семь месяцев в тюрьме, я второй раз вижу куриные яйца. Первый раз, когда нам их давали на Пасху!» — изумилась я.
«Так, иди переодевайся! А я тебе пока кофеёк сварганю. Кстати, Наташку-наркоманку назавтра «на этап заказали», а сейчас она ушла на свидание с родственниками. Сегодня вечером устроим ей прощальный ужин с варениками.» — сказала Лиза.
Мне стало очень грустно, я очень привыкла к Наташиной помощи и заботе. Её ухаживания за мною, когда я была «полудохликом» — никогда не забуду. (Последствия драки с розовыми пантерами.).
Этим вечером мы ели вареники с картошкой и капустой, макая их в растительное масло с жаренным луком. Когда ночью «поставили дорогу», то Лиза, оставшиеся вареники «забандюковав», отправила какому-то арестанту.
«Он с моего города. Иногда шлёт мне вкусняшки.» — пояснила она мне.
Разговор подслушала наркоманка Катя и негромко поинтересовалась у Лизы:
«А что в маленьком пакетике было среди вареников?»
Лиза испуганно посмотрела на рецидивистку-наркоманку и сказала:
«Это была мука. А то он не поверит, что это настоящее тесто. Некоторые же из хлеба делают.»
«А, ну-да, ну-да…» — недоверчиво ответила рецидивистка Катька.
На следующее утро мы проводили на этап Наташу-наркоманку. После её отъезда за звание дорожницы разразилась чуть ли не драка.
«Теперь дорожницей будет Римма!» — объявила Лиза.
«Да она же в психушку уезжает! Пусть сразу будет Юля!» — требовала рецидивистка Катька.
«Давайте, лучше мы побудем дорожницами!» — заявили лесбиянки Даша и Вероника.
«Так, женщины, пока я — старшая в камере, поэтому назначаю дорожницей Римму, а потом, после её отъезда уже порешаем!» — категорично заявила Лиза.
Позже, когда мы с нею вдвоём пили кофе, она мне сказала:
«Мне нужен свой человек, который будет контролировать переписку. За дорогу, если что, с меня спросят!»
«Возможно, ты права.» — ответила я.
«Как же меня бесят эти наркоманки. На свободе жили, как паразиты. Кололись, спали на помойках и в подъездах. А здесь отогрелись, научились купаться. Государство их содержит, обеспечивает всем. Вичёвых поставили на диету, и они получают продукты, которые нормальному человеку в тюрьме нет возможности получить, если только купить за сигареты. А им каждый день дают по литру молока, получают творог, масло, сгущёнку, варенные яйца, куриное мясо, супы на натуральном бульоне.» — негромко возмущалась Лиза.
«Не осуждай их, они – ходячие мертвецы. Пусть хоть перед смертью, как нормальные люди поедят.» — посоветовала я.
«Да они и нас всех переживут! В тюрьме и зоне их подлечат, откормят, они выйдут и опять за старое примутся — ширяться. Да ещё и здоровых будут заражать СПИДом!» — недовольно закончила разговор Лиза.
После обеда, в камеру к нам зашла надзирательница Василиса.
«Как у вас в камере дела?» — равнодушно обратилась она к Лизе.
«Да пока без эксцессов! Когда Вы меня пригласите на беседу?» — спросила сокамерница.
«Позже, я сейчас занята.» — холодно ответила надзирательница.
Она прошлась по камере, заглянула в туалетную комнату. Осмотрела содержимое на полках.
«Библиотекаря позвать? У вас скудная литература.» — спросила надзирательница у Лизы.
«Да у нас никто не читает.» — ответила Лиза.
«Позвать!» — вчетвером заголосили мы: я, пожилая тётя Ира и две лесбиянки Даша и Вероника.
«Вот видишь, Лизок, сколько у тебя читающих. Бери с них пример!» — язвительно сказала тюремщица.
Лиза скорчила недовольное лицо, а надзирательница, тяжело вздохнув, посмотрела на меня и спросила:
«Сейчас пришла психолог в наш корпус. Вы не передумали с нею пообщаться?»
«Конечно не передумала, мне сейчас идти к ней?» — обрадовавшись, ответила я.
«Да, сейчас. Пойдёмте я Вас сопровожу!» — пригласила меня надзирательница.
«А можно и мы пойдём к психологу?» — попросила лесбиянка Вероника.
«Я узнаю, если у неё для вас будет время, то за вами придёт продольная!» — ответила надзирательница Василиса.
Под обиженный взгляд Лизы и пронзающий рецидивистки Кати, я вышла вслед за надзирательницей из камеры.
Василиса подождала пока я поравняюсь с нею и пошла очень медленным шагом рядом со мною.
«Как настроение у Вас?» — растерянно спросила она меня.
«Волнительное. Давно не встречалась с психологами, а уж с тюремными вообще никогда.» — призналась я надзирательнице.
«Не волнуйтесь. Эта женщина очень профессиональный психолог. Я сама очень часто к ней обращаюсь, правда вне тюрьмы. Она помогает и моим дочерям. Да и наши семейные неурядицы с мужем разруливает!» — рассказала надзирательница.
Я резко остановилась, как будто меня парализовало.
«Вы замужем и у Вас есть дети?» — удивлённо произнесла я, уставившись на Василису.
В этот момент я чувствовала себя круглой дурой и глупой идиоткой. Мне было стыдно за своё вчерашнее поведение «на беседе» с этой надзирательницей.
«Конечно, замужем. У меня уже и внучка есть. Мне 45 лет, а моим дочкам 25 и 28, я их рано родила. А Вы думали, что на такой некрасивой, как я, никто бы не женился?» — смущённо спросила она меня.
«Кто Вам сказал, что Вы некрасивая? Я никогда бы не подумала, что Вам сорок пять, выглядите намного моложе!» — растерянно ответила я.
Мы стояли вдвоём посередине продола, я удивлённо смотрела на моложавое лицо Василисы, а она довольно и дружелюбно улыбалась, глядя на меня.
«Ваше шокирующее лицо намного приятнее лицезреть в виде комплиментов, чем какие-то слова.» — сказала она.
Смеющиеся глаза Василисы сменили траекторию: она посмотрела на мои губы.
«Я Вам не мешаю?» — спросил рядом женский голос.
Василиса радостно улыбнулась подошедшей к нам женщине в форме с погонами лейтенанта внутренней службы.
«Вот, Карина, веду арестантку к тебе на психологическую разгрузку.» — весело сказала надзирательница.
Лейтенантша лукаво улыбалась, глядя на меня.
«Да, разгрузка ей сейчас не помешает. Пройдёмте в кабинет, я для Вас тесты принесла.» — произнесла психолог.
Вдвоём с психологом мы зашли в кабинет «оперятников», где под потолком была видеокамера. Мне было не до психолога, я пыталась понять недавнее поведение надзирательницы Василисы. Она играла со мною, точно кошка с мышкой. В такой глупой ситуации я ещё никогда не была. Где-то вдалеке я услышала голос психолога:
«На каждый вопрос, Вам нужно будет ответить «да» или «нет». Вам понятно?»
«Да, понятно.» — неуверенно ответила я.
Затем последовали вопросы теста, на которые, я постоянно говорила:
«На этот вопрос я отказываюсь отвечать!»
Психолог отложила бумаги и с гипнотическим взглядом, внушающим голосом сказала мне:
«Вам нужно отвечать на все мои вопросы!»
Я сложила на груди перекрещенные руки, как блокировку от гипнозов, и сказала:
«Вы думаете, я не понимаю, что этот тест на мою сексуальную ориентацию? Вы задаёте очень личные вопросы, которые требуете мне озвучивать на видеокамеру. Считаю, что Вы некомпетентны в своей профессии. Хотя, возможно, я не права, и именно так должны работать тюремные психологи!»
Психолог-лейтенантша внимательно и изучающе сверлила меня взглядом. Её лицо стало неприятным и злым.
«Давайте поступим так, Вы возьмёте все эти тесты и ответите на них у себя в камере. А потом передадите их мне через Василису.» — притворно дружелюбно предложила тюремный психолог Карина.
«Если все тесты о моём сексуальном предпочтении, то я их не буду брать.» — категорично ответила я.
«Вы ничего не понимаете в психологии! По этим тестам мы выясним Ваши увлечения и потом подберём таких же сокамерниц для Вас. Мы хотим, чтобы образованные заключенные находились все вместе, в одной социальной среде!» — раздражённо заявила психолог.
«Можете сразу указать в своих результатах обо мне, что я – социально не адаптирована к тюремной среде!» — язвительно заявила я и поднялась со стула.
«Дежурный!» — крикнула психолог.
В кабинет зашла удивлённая Василиса и спросила:
«Так быстро закончили?»
«Да, с этим психологом мы не нашли общего психологического языка! Отведите меня в камеру!» — со злостью сказала я.
Василиса разочарованно смотрела на свою подругу. Психолог отрицательно качала головою. В кабинет зашла продольная Аллочка.
«Отведите заключённую в её камеру!» — приказала психолог.
Пока мы шли до камеры, весёлая продольная спросила у меня:
«Чем ты так разозлила нашу психологиню Карину?»
«Отказалась отвечать на её тупые тесты.» — раздражённо сказала я.
Аллочка рассмеялась и сказала:
«Да ты что! Это самая крутая психологиня нашего города, в кавычках! Она заверяет, что даже олигархи ездят к ней, чтобы пройти тесты, которые она лично разработала.»
«Ей бы не помешало к психиатру обратиться. Кроме самовеличия, в ней крутого ничего нет!» — заявила я.
И мы с «продольной» Аллочкой от души рассмеялись.
Продолжение читайте: 55. Кого в тюрьме считают шерстюгой?
За все утехи и развлечения нам воздастся сполна страданиями и тоской — это все равно, что до времени промотать накопленные сбережения.
Мера жизни не в ее длительности, а в том, как вы ее использовали
Прогресс есть претворение Утопий в жизнь.
Свобода, в чем бы она ни заключалась, теряется, как правило, постепенно.
Почему больных содержат в одной камере со здоровыми? Почему с такими болезнями не содержат в отдельных больницах-СИЗО? В лагерях вич-инфицированных и инвалидов содержат в отдельном помещении и отряде.