75. Медведь в тюрьме.
Начало: 74. Запретка в хате.
«Медведь за тюрьмой. Медведь за СИЗО. Как арестанты к нему относятся? Кто фактически прикрывает лицо настоящего Медведя? Могут ли арестантки считать его своим спасителем? Медведь, можно ли вас считать Большими Братьями за арестантами?» — увы, ответов на эти вопросы нигде не найти!
Теперь у меня был свой собственный мобильный телефон. Пока я могла только ночью по нему созваниваться со своим сыночком. Адам посоветовал первое время отправлять «фонарик» ему на хранение, потому что мы пока не знали, как часто у меня в одиночной камере будут проходить «шмоны».
Сейчас, я с большим нетерпением ждала, когда вечером «дороги будут в добром» и мне «прилетит» мой телефон. Дорогу теперь я снимала, как и остальные камеры по тюрьме, перед утренней проверкой. Всё это время я разговаривала по мобильнику с сыном, Адамом и «котловиками». Были созвоны и с арестантами из мужского корпуса, которым доверяла и помогала им по «делюге».
Ни с кем из женщин-арестанток я не созванивалась. Это решение было принято обоюдно с Адамом, который убедил меня, что многим «курам веры нет».
Приближался очередной день судебного заседания. А у меня, как говорится «конь не валялся в материалах дела». Как только я садилась за изучение документов, так, каждый раз что-то мне мешало: то кто-нибудь из надзирателей пожалует, то у самой отвращение смотреть на фальшивые показания и экспертизы.
Когда я открывала одну из папок с документами, было ощущение, что каждый лист документа заражён какой-нибудь смертельной болезнью, типа чумы или сибирской язвы. Отчего хотелось надеть противочумный костюм.
Также было и сегодня, накануне выезда в суд. Половину дня я безуспешно листала бумаги, но кроме того, о чём постоянно заявляла в суде, ничего не видела. Где-то в подсознании, мой мозг требовал от меня собраться и начать «копаться в своём деле», но лежащие на столе документы, как граната без чеки, твердили – «не тронь». Несколько часов, бестолково перекладывала бумаги, испытывая тяготевшую усталость и истощённость.
В тот момент, когда я решила принять душ и смыть с себя грязь, ложь показаний потерпевших, кто-то постучал в бронь и мужской голос из-за двери сказал:
«В баню пойдёте?»
«Да!» — радостно воскликнула я.
Прогулка по тюрьме, мне сейчас была необходима, как и воздух. Побросав в пакет полотенце, шампунь и гель для душа, я была готова идти.
В сопровождении банщика – козлятника и тюремщика, моего земляка Дмитрия, мы отправились в баню. Наш путь был таким: спустившись с моего этажа на первый этаж женского корпуса, по переходам перешли на мужской корпус, где ещё спустились на несколько этажей и оказались в подвальном помещении. Здесь я была уже не раз, по этому подвальному коридору меня водили в административный корпус к следователю, адвокату и начальнику тюрьмы. В этом подвальном помещении располагались камеры для заключённых, однажды я слышала из-за одной из броней жуткий крик и стоны мужчины. Очень жуткое помещение.
Итак, прошли мы по этому подвалу до бронированной двери, которую в полу-мрачном освещении сложно заметить. Когда надзиратель отомкнул эту дверь мы оказались на улице, поднявшись по небольшой лестнице, я стояла сбоку мужского корпуса около банного комплекса. Здесь над головою не было решёток, и я с упованием залюбовалась голубым летним небом.
«Подойди поближе ко входу в баню и наслаждайся жарким солнцем.» — сказал мне Дима-земляк.
«По-моему, кто-то с административного корпуса за нами наблюдает.» — негромко сказал банщик-козлятник.
«Придётся зайти в баню. Подожди, сразу не раздевайся.» — сказал мне Дима.
Когда я зашла в банное помещение, то земляк не замкнул бронированную дверь, а закрыл только решётку на двери и свежий воздух поступал в предбанник. Банщик включил воду в комнате, где было несколько душевых, а Дима зашёл ко мне в предбанник через внутреннюю дверь и сел на широкую скамью.
«А козлятник не заложит?» — тихо спросила я, усаживаясь рядом с ним.
«Нет. Можешь ему доверять. Он теперь будет два раза в неделю к тебе подходить насчёт прачки и бани. Если меня не будет в эти дни, то через него сможет передать мне срочные сообщения. Также, он и от меня тебе будет передавать важную информацию. Ещё есть несколько ребят из хоз.отряда, надо придумать по какому кодовому слову ты поймёшь, кому из них можно доверять. Есть ещё двое продольных, через которых ты сможешь мне передать записку – это Алла и Наташа. Наташу ты ещё не знаешь, она на днях из декрета выходит. Но всё же надеюсь, что тебе ничего не грозит в одиночке.» — негромко сказал Дима.
«В вентиляцию мне установили скрытую видеокамеру, но это не арестантская. У них не получилось, как сообщил Адам. И теперь уж точно не установят. А если это видеокамера от управы, то почему мне не запретили дорогу и мобильник? Или через эту видеокамеру богатые извращенцы за нами по ночам подсматривают?» — тихо сообщила я.
Дима удивлённо задумался, и мы несколько минут сидели в безмолвии.
«Кстати, о «Медведе»! Я узнал, кто это. Так, за глаза называют бывшего начальника за СИЗО, сам он из другого города. Недавно он несколько месяцев исполнял обязанности куратора от управы за тюрьмами и колониями по всему нашему краю. Но теперь его переводят на повышение в соседний регион. Мои коллеги говорят о нём, что он — очень жёсткий и неприятный тип. Когда был начальником по СИЗО, то никому не давал послаблений ни осужденным, ни подчинённым. Поэтому, когда его перевели в управу, то все в той тюрьме вздохнули от облегчения. Но, он принялся ещё больше гайки им закручивать своими и прокурорскими проверками. А у тебя, что за интерес к нему, расскажешь?» — всё также тихо сказал тюремщик.
«Пока нечего ещё рассказывать, только предположения. Думаю, что это он меня в одиночку поместил. А в каком он звании? Как внешне выглядит? А что за СИЗО, это то известное в столице — поэтому его кличут Медведем?» — тихо поинтересовалась я.
«Я же только несколько месяцев в этой тюрьме. Не видел его ни разу. А в звании он должен быть или полковник, или подполковник ВС. Один коллега предположил, что Медведь из-за фамилии – Косолапов.» — ответил земляк, подавая знак к тишине.
Как предвидел, что я расхохочусь от аббревиатуры фамилии и клички тюремщика: Косолапов – «Медведь». Но мы оба понимали, что представитель управы мог только прикрывать своей фамилией истинного Медведя!
Позже мы тихо болтали на другие темы: Дима рассказывал новости из дома, а я делилась своими.
Банщик заглянул в предбанник и сказал:
«Уже больше часа купаемся, звонили с «бабьего корпуса» интересовались, почему так долго.»
«Как быстро время пролетело.» — грустно сказала я Диме-земляку.
«Намочи волосы и замотай их полотенцем. Так и иди до камеры.» — посоветовал земляк.
Когда я выходила из бани с намотанным полотенцем на голове, то посмотрела в сторону здания администрации. В одном из окон стоял силуэт человека.
«Приглядывают за тобою. Мне нужно быть теперь поосторожнее.» — шёпотом сказал Дима-земляк.
После этого, он вдвоём с банщиком сопроводили меня в женский корпус. Очень грустно было возвращаться в тюремную камеру. Я еле сдерживала себя, чтобы не расплакаться.
«Вы чего так долго? Дежурный по тюрьме звонил, злой был. Как бы сейчас у неё шмон в хате не устроил.» — шёпотом сообщила продольная Аллочка, когда мы уже были в женском корпусе.
Мы все переглянулись, у каждого из нас на лице читался поиск выхода из этой ситуации.
Поравнявшись с видеокамерой на продоле, я громко и недовольно сказала:
«Алла, ты представляешь? Мне пришлось пол часа ждать, пока горячая вода пойдёт. Думала и в бане придётся холодной водой купаться.»
«Да, сейчас по всему городу такие проблемы с водой. Думают, что раз на улице жара, то можно и холодной купаться. У меня дома уже неделю нет горячей воды, магистраль меняют.» — подхватила разговор продольная.
Банщик и Дима-земляк довольно улыбались. В течение часа, я ожидала «шмона» от дежурного по тюрьме, но видимо моё заявление на видеокамеру всех устроило.
Чтобы не было подозрений и через скрытую видеокамеру, душ мне пришлось принимать только глубоко поздней ночью. На вымытые волосы, накрутила поролоновые жгуты, чтобы в суде с красивой причёской предстать перед судьёй и Адамом. Телефон отправила арестанту и дорогу сняла в час ночи, после чего улеглась спать под «цинк» за окном:
«Один-девять-пять и пять-три – дороги нет!»
А проснулась уже под другой «цинк» арестантов:
«С дорогами расход! Всем доброго дня!»
После утренней проверки, плотно позавтракала и начала собираться, наряжаясь для выезда в суд.
Открылся карман на брони и заступивший на смену продольный «Викторович» спросил у меня:
«Доброе утро. У Вас всё в порядке?»
Его почему-то не было на утренней проверке. С недавнего времени, после моего комплимента ему, он стеснительно со мною общаться.
«Доброе утро! Вы не могли бы мне помочь с молнией?» — с невинным лицом попросила я его.
Молния на платье иногда прихватывала ткань, но я всегда легко сама справлялась. Сейчас же, мне почему-то захотелось подразнить этого чудесного тюремщика. Когда он зашёл в камеру, я притворяясь, что смущаюсь, сказала ему:
«Молния на спине заела, не могу достать. Пожалуйста, помогите мне. Я же не могу в полу-растёгнутом платье ехать в суд!»
После этого быстро повернулась к нему спиною. Молнию заело в районе моей талии.
«Ээээ, может я поищу кого-нибудь из женщин?» — услышала я за спиною голос растерявшегося «Викторовича».
Сам же он, в это время дёргал за молнию на моём платье. Я еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться. Через секунду молния была застёгнута. Я, повернувшись с невинным и благодарным лицом, сказала тюремщику, глядя его в краснющее лицо:
«Какой же Вы – настоящий мужчина! Всегда в трудную минуту придёте на помощь арестанткам. Жаль, что нельзя Вас поцеловать за это в щёчку!»
«Викторович» вылетел из моей камеры, как стрела.
«На Вашем месте, я бы в следующий раз не рисковал с таким нарядом.» — смущённо сказал надзиратель, когда уже стоял в коридоре около брони.
«Это платье буду только в Ваши смены надевать!» — улыбаясь, невинно заигрывала я с тюремщиком, который был меня старше максимум на пять лет.
Через двадцать минут меня заводили в отстойник тюрьмы. Здесь уже были три арестантки, одна из которых, увидев меня завизжала и бросилась мне на шею. Это была Полина. ( о Полине: 2 глава — с 41. Состав арестанток камеры 181. по 50. Куда ведёт дорога из тюремного чистилища?, а также из 3 главы – 53. Первая неделя в некурящей камере или как подружиться с надзирательницей. и 58. Переломный момент в суде.)
«Мои малявы, которые я тебе шлю, отправляются мне обратно невскрытыми с запиской, что у тебя снята дорога.» — пожаловалась мне Полина.
«Адам мне запрещает общаться с женским корпусом.» — сообщила я Поле.
«Запиши мои цифры, как у тебя будет полётка – позвони мне.» — сказала моя арестантская подруга и написала на клочке бумаги свой номер телефона.
Я посмотрела на одну из женщин, которая была с нами в отстойнике и объявила:
«Поля, около моей брони установлена фсиновская видеокамера. Я абсолютно без связи, так что не пиши мне цифры с вашей хаты, они мне не пригодятся.»
Полина незаметно проследила за моим взглядом на неизвестную мне заключённую, после чего подожгла записку с цифрами телефона, при этом возмущаясь:
«Да, что же это за такое издевательство? Почему они так мучают тебя? Почему Адам не защищает тебя? Как ты общаешься с сыном, он приходит на заседания?»
«Адам защищает меня и делает всё для меня, что в его силах. Котёл и Адам передают мои просьбы сыну, в чём я нуждаюсь, и сыночек сразу через передачки всё необходимое передаёт мне. В суде же его тоже ко мне не подпускают. Как у тебя дела, как мама и сыночек? Как тебе в новой камере?» — с притворной грустью, незаметно подморгнув Полине, сказала я.
«В этой камере девочки хорошие. Мама болеет, сын на каникулах. У тебя случайно нет с собою УПК, забыла одну статью, надо переписать одну часть.» — спросила арестантка.
Я быстро достала книгу и подала её Полине, зная заранее, что на одном из листов она напишет свой номер телефона. Закрыв спиною Полину от любопытных глаз, я начала интересоваться у подозрительной заключённой её номером хаты, статьи.
«Я из хаты 181, статья народная – 228. Зовут меня Таня. Меня сейчас на больничку должны вывести, на УЗИ. Я – беременная.» — сообщила наркоманка.
«Как там Дизель? Передавай ей привет от меня. Скажи, что я ей пожелала скорейшего освобождения. Если ты не знаешь, кто я, то передай ей, что жена Адама слала привет. Я правильно говорю, Полина?» — сказала я, заметив, как у «народницы» лицо перекосилось.
«Про жену Адама – правильно! А вот хорошего желать Дизель – не правильно!» — недовольно сказала Полина, отдавая мне книгу УПК.
«Поля, я тебя не узнаю! Ещё недавно ты меня уверяла, что врагам нужно желать добра, тогда и самому легче жить будет. Как эти два месяца тебя изменили! Кстати, а тебе сообщили, что меня держали с убийцами в камере 179?» — произнесла я.
«Да ты что? И как там, страшно тебе было? Говорят, там содержат самых отмороженных женщин–убийц?» — воскликнула «беременная» наркоманка Таня. (о самой страшной камере с убийцами читайте в 4 главе с 61. Живучая, как кошка. по 66. Последний день в камере с убийцами.)
«Мне «Викторович» абсолютно всё рассказывал о твоих перемещениях по тюрьме. Он тебе ничего об этом не говорил? Я каждую его смену тебе привет через него передавала.» — сказала Полина.
«Нет. Он мне ничего не говорил. Принципиальный. Кстати, когда сегодня его увидишь, то скажи ему, что видела меня, и я тебе о нём, его мужестве все уши прожужжала.» — улыбаясь и интригуя Полину, сказала я.
«Как же я по тебе соскучилась!» — сказали в один голос мы с Полиной и обнялись.
«Как наш судья, я уже проиграла в нашем с тобою пари?» — тихо спросила Полина, лукаво улыбаясь мне.
(читать о манипуляторах и неслучайных сокамерниках здесь: 26. Неслучайные ситуации, сокамерники и друзья в тюрьме. ; Манипуляторы в мантиях )
«Ещё активно тружусь над победой в пари!» — также тихо ответила я.
«Я бы очень хотела проиграть в этом споре. Ты должна, обязана сломить и покорить судью! Помни мои наставления: он – твой друг, защитник и спаситель!» — Поля прошептала мне в ухо свой гипнотический приказ-наставление.
«Приговор покажет, друг он или трус!» — грустно ответила я.
«Тебе нужно в своём подсознании разыграть ролевые игры с судьёй. Представь его каким-нибудь принцем из сказки, типа «Спящая красавица»!» — весело посоветовала Поля.
«Ага. Или «Шрэк и Фиона». Я его скорее вижу Емелей, что валяет дурака на печке!» — рассмеялась я, а в голову сразу полезли абсолютно другие ролевые игры.
«Это всё потому, что ты запрограммировала своё подсознание на негатив в его сторону! Кстати, ты переписала концовку своей сказки о пауке и бабочке? Или у тебя всё также в конце сказки палач убивает жертву? Ты пойми, что в жизни, как и в сказке, всё должно заканчиваться добрым концом: «жили они долго и счастливо!» Я тебе гарантирую, изменишь в сказке паука на доброго, сразу судья позитивно в твою сторону дышать будет!» — заявила Полина.
«Нет. Я хочу, чтобы эта сказка была реальной, как жизнь! Концовку никогда не изменю!» (сказка с изменённым концом здесь: 70. Сказка, которая родилась в тюрьме.) – упрямилась я.
«Ты думай не о своих амбициях, а о том, что твой сын сейчас один и ему некому помочь! В такой ситуации, как мы с тобою – нужно верить в любые чудеса и надеяться только на хорошее стечение обстоятельств!» — с грустью сказала Полина.
«А как твой судья?» — поинтересовалась я у Полины.
«Ой, мой давно уже, как пластилин! Недавно даже стриптиз для меня устроил! Представь себе картину: в зале заседания стоит пекло – сплит сломался, Он сидит с красной рожей, жуёт интенсивно жвачку, по его лицу течёт пот, в зале стоит фан от перегара. Все понимают, что бухал только он. Во время зачитывания адвокатом ходатайства, он откатывается на кресле от стола в сторону аквариума, в котором я сижу, задирает мантию и чешет свою голую коленку! Я клянусь тебе, мне не причудилось! Под мантией он был без брюк!» — хохоча рассказала Полина.
«Я в шоке!» — смеясь, сказала я.
«А у нас в камере тоже одна женщина рассказывала, что её судья под мантией был в цветных шортах до колена.» — произнесла наркоманка Таня.
«Вот тебе и дресс-код судебный! Сегодня в суде буду пристально следить за ногами моего судьи! Вдруг и он мне стриптиз устроит?» — я продолжала смеяться над Полиным рассказом.
Конвойный открыл дверь в отстойник и назвав мою фамилию, приказал выходить для погрузки в автозак.
«Сделай его!» — громко сказала Полина.
Я улыбнулась и выходя из отстойника, ответила Полине:
«Жаль, что тебе нельзя со мною поехать в суд и быть моим адвокатом. Тогда бы ты увидела, какая у меня сложная ситуация с судьёй и прокуроршей.»
Пожертвовать на развитие сайта
(Donate to the development of the site):
QIWI: qiwi.com/n/BEF05
ЮМoney: https://yoomoney.ru/to/4100115451834240
Продолжение: 76. Неожиданное заявление судьи.
