Тюремные голодовки.
Михаил Ходорковский*.
Эссе.
К вопросу о тюремных голодовках.
Голодовка в тюрьме – работающий радикальный протест.
Почему работающий? Власть, лишив тебя свободы, берет на себя ответственность за твою жизнь. Смерь заключенного – в лучше случае для вертухаев – куча бумаг. В худшем – акт Магницкого для начальства и посадка за что-нибудь мелкое, для исполнителей.
Почему радикальный – если отступаешь, не добившись своего – значит не готов умереть, а значит больше на твои протесты никто не станет обращать внимание. Таких «недопротестантов» в тюрьме большинство.
Голодовки бывают обычные (в тюрьме можно держать до 40 дней (это не то, что на свободе – ни воздуха ни здоровья), потом свалишься). Я сам держал без объявления максимум 22 дня, когда опасался, что подсунут наркоту. И второй раз 10 дней – до исполнения требования о переводе Василия Алексаняна в больницу. Голодающего как правило переводят в одиночку и ставят на стол еду.
В экстренных случаях применяют «сухую голодовку» – без воды. Говорят – никто не перешагнул через 10 суток – густеет кровь, резко повышается давление и тромб. Мой «рекорд» – 6 суток. Пить не хотелось совсем. Есть тоже. Требование – выпустить заболевшего Платона Лебедева из карцера. Ему дали 10 суток и обещали не выпустить вовсе. Выпустили на шестой день.
Во всех случаях тюремное начальство занимается дезинформацией – пытается доказать, что заключенный не голодает или, в случае сухой голодовки, пьет воду. Во время моей первой «сухой» голодовки опера требовали от сокамерников подписать заявление, что голодовки не было или хотя бы, что она началась на несколько дней позже. Ни один из 12 не согласился! Пришлось фальсифицировать. Камеру «раскидали». Только вот с кровяным давлением сфальсифицировать не удалось: 210 на сколько-то (уже не помню). После этого они выпустили Платона.
Искусственным кормлением мне только грозили. Это на практике или воронка в горло или глюкоза в вену. Искусственно кормить реально сопротивляющегося очень трудно – огромный риск тяжелых травм. Но в любом случае долго так человека не продержать. Максимум знаю случай полгода – потом тяжелая инвалидность или смерть.
Самое тяжелое в тюремных голодовках (во всяком случае для меня) – настроиться на готовность умереть. Я обычный человек и, для решения умереть, мне лично было нужно верить, что иначе нельзя.
Ну и веселое: моя самая короткая голодовка до исполнения требований продолжалась одни сутки)) Я протестовал против ареста меня по «предпринимательской статье». Мне то было без разницы, на каком основании сидеть), но вот стать прецедентом для тысяч подобных дел по стране… В общем через день Тимакова публично доложила Медведеву о нарушении «его» закона.. А через месяц Егорова (тогдашний всесильный председатель Мосгорсуда) схлопотала первое публичное взыскание..
*- признан иностранным агентом.
